Е. Щепкина

Апология "буржуазок" в книге г-жи Коллонтай
"Социальные основы женского вопроса"

Разработка социальных вопросов имеет у нас свои особенности. На дальнем западе Европы социалистические учения имели вполне подготовленную почву, проникали в сознание граждан, воспитанных в атмосфере политической свободы. Наших соседей-немцев эти учения застали очень мало подготовленными, едва начавшими приспособляться к конституционному строю, а потому немецкий социализм, при его огромном влиянии на науку и культуру, не слился еще в одно целое с политической жизнью страны.

В Россию социалистические учения проникли гораздо раньше первых проблесков политической свободы; они захватили умы совершенно неискушенными в политической борьбе и воцарялись в них как чистые, святые идеи; они сразу получили сильное просветительное влияние среди интеллигентных кружков, а позже сделались орудием политической пропаганды. Интеллигентной молодежи был необходим идеал, на служение которому отдавались бы силы, свобода, жизнь, Политические выступления были еще не по плечу, но социалистическая пропаганда, будившая темную массу, давала нравственное удовлетворение. Многовековая отчужденность нашего народа от культурной жизни сделала его очень неподвижным и неподатливым; расшевелить его дремлющее сознание может только нечто, цепко захватывающее самые больные места его обихода, - право на землю, понятие о собственности, гнет множества обидчиков, а таковы были картины будущего переустройства общества. Морально-воспитательная сила социализма у нас могуча; но творчество в социальной науке довольно слабо, а литература бедна, несмотря на периоды увлечений социалистическими учениями. Вероятно, тут сказывается и влияние несчастной привычки слишком часто обращать их в орудие агитационной и просветительной работы; отсюда увлекательная легкость сердца, с которой нередко принимаются за исследование весьма сложных социальных вопросов. К разряду таких исследований относится и лежащая перед нами книга г-жи Коллонтай.

Судя по введению, можно подумать, что искание социальных основ женского вопроса понадобилось автору только для того, чтобы оградить работниц-пролетарок от увлечения женским съездом, устраиваемым буржуазками. Самая обширная глава книги посвящена деятельности "буржуазных" феминисток и их борьбе за политические права; а самая короткая - борьбе за экономическую независимость женщин: Для популярной работы автор дает немало указаний на литературу, но какую? Из 48 ссылок на издания социал-демократического оттенка львиная доля достается труду Лили Браун и тоненькой брошюрке Бюхера. Бебель и Каутский не в фаворе (и понятно-они отказываются умещать женский вопрос в рамки классовой борьбы); на литературу общеисторическую и общеэкономическую, с весьма малой примесью ученых исследований, приходится 39 указаний. Рядом с этими 87 указаниями имеем 144 ссылки на литературу специально по женскому вопросу и так называемую феминистическую; среди них журналу "Союз женщин" отведено почетное место; а из двух брошюрок издания Союза равноправия женщин - "Протоколы и отчеты" и "Женское движение 1905 г." - г-жа Коллонтай извлекла такую массу данных для исследования социальных основ, каких издатели в них и не подозревали.

Конечно, "феминистическая" литература нужна для полемических целей, чтобы убедить читателя в непригодности феминистических союзов и лиг для пролетарок, которые сами самостоятельно идут впереди женского движения; все эти организации преследуют узкоженские цели в духе классовых интересов буржуазии. Увлекаясь полемикой, г-жа Коллонтай забывает обещание - выяснить нам социальные основы занимающего ее вопроса - силится смирить буржуазок перед мощью женского пролетарского движения; что получается в итоге, увидим из сравнения совокупности данных, которыми автор характеризует то и другое течение.

С древнейших времен женщины несли огромный труд. В средние века замечался значительный численный перевес женского населения над мужским, особенно в городах; женщины мучительно добивались работы; боролись с цехами, с большим трудом проникая в них. Среди этих условий развивалась колоссальная проституция. Но в старину труд не возвышал, а скорее принижал женщину, замыкая ее в затхлую атмосферу домашнего уклада. Только с ростом капиталистического хозяйства, когда предприниматели вербуют женщин и детей для работы при машинах, женщины-пролетарки выходят на широкую социальную арену; благодаря этому они сыграли огромную роль во французской революции: безработные врывались в Национальное собрание, требуя работы и пропитания. В Гренобле мелкая буржуазия, торговки (?); поддерживаемые крестьянками, побуждали мужчин отстаивать права народа.

Эксплуатируя силы массы женщин и детей, капиталисты создали невыносимое положение трудящихся, опасное для потомства. Это вызвало вмешательство государства в отношения хозяев и тружеников; таким образом, бедствия женщин ускорили разработку законодательства о рабочих; Кроме работ на фабрике и в мастерских, занятые дома семьей и хозяйством, работницы не имеют времени обсуждать свое положение, и тактику рабочих групп, поэтому им часто не хватает сознательности и личной инициативы; их трудно привлекать в профессиональные союзы.

Возникает своего рода заколдованный круг, признается г-жа Коллонтай: только сознательная работа пролетарок возвышает их и улучшает их положение, а для развития сознательности нужно улучшение положения.

И все-таки, несмотря на это, она утверждает, что именно пролетарки, работающие в рядах мужчин" двинули вперед женский вопрос. Феминистки начали свою агитацию гораздо позже, только с половины XIX века.

Впрочем, оговорка не заставляет себя ждать: "Правда, и прежде (т. е. раньше указанной эпохи) требование равноправности женщин выдвигалось как один из неотъемлемых признаков демократии", - признается автор. Вспоминает она подвиги американок в борьбе за освобождение родины и их требования политических прав; деятельность французских мыслителей, открывших вольный университет для женщин, формулы равноправия полов Кондорсе. Олимпию де Гуж и других защитниц декларации прав женщины и гражданки г-жа Коллонтай признает "светлыми, обаятельными, героическими женскими образами"; они дали первые лозунги женскому движению. С 30-х годов XIX века (время укрепления в Европе конституционных форм и демократизации избирательных прав) выдающиеся интеллигентные представительницы третьего сословия добиваются расширения прав на образование и служебную деятельность. Затем оформляется политическая агитация; возникают женские лиги, союзы, собираются конгрессы. Автор указывает на характер и успехи женского движения в разных странах. Всюду, кроме Германии, автор вынужден отметить, что социалисты и рабочие группы, так или иначе, поддерживают политические выступления феминисток. В республиках (Северной Америке и Франции) различие между феминистическим и пролетарским движением оказывается "еще тоньше, неуловимее". Казалось бы, что самую благодарную почву для исследования социальных основ женского вопроса представляют Австро-Венгрия, где 52% самостоятельно трудящихся женщин, и Италия с 40%; но г-жа Коллонтай почти ничего не говорит об этих странах.

Что касается России, то еще с 60-х годов здесь вырабатывался тип самодеятельной русской интеллигентки, жаждущей свободы и полного развития личности. "Смело ополчаясь на лицемерие двойной морали, бесстрашно вступают они в бой со злобно ощетинившимся и ядовито шипящим сонмищем буржуазных филистеров", - пишет автор. Русские интеллигентки борются с близкими сердцу, с устарелой, мертвящей обстановкой семейного быта.

Так же смело идут они на борьбу с устарелым политическим и социальным строем. "С чем может сравниться привлекательный по своей внутренней красоте образ женщины, кающейся дворянки 70-х годов, которая отказывается от всех привилегий, чтобы слиться с народом?" Это ли не панегирик подвигам русской интеллигенции, даже дворянской, не только что буржуазно-демократической?

В последнее время с ростом революционной волны возник Союз равноправности женщин, объединивший социально мыслящих интеллигенток с более правыми элементами. Эта сильная и серьезная организация сыграла главную роль в широком движении 1905 года, когда не осталось, кажется, уголка в России, где бы так или иначе не раздавался голос женщины, напоминавшей о себе, требовавшей себе гражданских прав. Но в начале 1906 года союз уже расслоился: левые социалистические элементы занялись агитацией среди работниц; центр и правые вели энергичную агитацию в первой Государственной думе, в группе к.-д. партии. (Тут г-жа Коллонтай почему-то забывает отметить агитацию союза среди членов трудовой группы, стойких защитников прав женщин во время майских дебатов.)

Теперь члены союза сильно поправели, довольствуются мирной пропагандой, готовят женский съезд с очень широкой программой, за которую их нельзя не благодарить.

Таковы факты, приводимые г-жой Коллонтай в подтверждение ее мнения, что главная роль в женском движении принадлежит пролетаркам. Подбор их, очевидно, неудачен; они говорят читателю совсем не то, что хотел сказать автор. Бедствия пролетарок, подчеркнутая автором стихийность этих бедствий, связанных с физическими свойствами женщин, - они только оправдывают многие тенденции феминисток и объясняют причины, почему социалисты так часто поддерживают их политическую агитацию: феминистки сознательно пробивают пути к улучшению положения женщин. Стремление автора доказать незначительность результатов, даже безрезультатность буржуазного женского движения, пользуясь его же литературой, оказалось рискованной задачей.

Левых, социально мыслящих феминисток г-жа Коллонтай обвиняет в двойственности их тенденции и строго спрашивает: "Программа рабочей партии содержит все, к чему вы стремитесь; если вы не играете двойной игры, если вы искренни, то примкните к ней". Попробуем в ответе автору выяснить истинную суть двойственности левых феминисток.

Чернышевский высказал где-то очень остроумную мысль: "Люди трудятся и наслаждаются элементарными благами жизни приблизительно одинаково (он не касается обстановки); но они сильно различаются между собой употреблением своего свободного времени".

Действительно, в умении использовать свое свободное время сказывается личная инициатива человека, его индивидуальность. Обязательная, необходимая работа обыкновенно навязывается ему судьбой, глухо равнодушной к его наклонностям; а свободное время - важнейшая, самая ранняя и самая неотъемлемая личная собственность человека - и умение пользоваться им дают огромные преимущества. Они дают возможность личности развивать свои способности, усовершенствовать труд, расширять кругозор мысли и общественные отношения. Развитая трудящаяся личность создает себе полную двойную жизнь - одну общую со своими ближними, родовую, и другую- видовую, индивидуальную. Обе стороны жизни присущи человечеству, и нельзя заставлять людей поглощаться одной родовой жизнью - право сильного индивида всегда проявится.

Все ценят могущество и величие непрерывной в тысячелетиях жизни масс, целых народностей, с постоянной сменой поколений, хранящих залог вечного прогресса, бессмертия вечных истин. Но каждой крошечной человеческой единице суждено провести на земле несколько кратких дней, дней всегда единственных в своем роде; эти дни никогда более не повторятся и принадлежат исключительно переживающему их, их господину и творцу; а потому желание использовать по-своему эти краткие моменты присуще человеку. Конечно, среди общей жизни масс люди испытывают нивелирующую силу общей культуры; но эти же блага культуры помогают и росту личностей, отпуская все больше и больше времени для личной жизни.

Ценность личности повышается параллельно с сознательными выступлениями рабочих масс и сплоченных партий на политическую арену. Индивидуализм вовсе не стоит в противоречии с социализмом; они образуют два пути развития, одинаково присущие роду человеческому; не сливаясь воедино, оба рядом делают свое дело.

Вот два пути, по которым идут и женщины вместе со всем человечеством. Одни, немногочисленное меньшинство, благодаря личной трудоспособности, счастливым условиям обстановки приобрели умение пользоваться свободным временем, подготовились к интеллигентному труду, иногда даже умеют налагать на него печать своей индивидуальности; они рано научились совмещать коллективную общественную деятельность с собственным специальным трудом. Это те женщины, которых г-жа Коллонтай касается вскользь, не договаривая, те социально мыслящие индивидуальности, которые она то смешивает в общий круг феминисток, то как будто выделяет, обвиняя в двойственности направления, т. е. именно в той сложной деятельности, что заставляет ее же, г-жу Коллонтай, признать их самыми серьезными представительницами женского движения.

Новые формы народного представительства, развиваясь к половине XIX века, разбудили личность, подняли уровень развития и значение средних людей, особенно нужных демократии, и в частности женщин, а интеллигентные женщины - довольно типичные средние люди. Вот ответ на странное недоумение г-жи Кусковой, почему именно теперь в России ей пришлось заговорить о женском вопросе, почему женский вопрос так обострился в XIX веке. Да потому, конечно, что усложняющийся строй демократии призвал на службу себе массу новых лиц, в том числе и женщин, а ряды новых деятельных гражданок вызывают потребность в обновлении законодательства.

Никто не спорит с г-жой Коллонтай, что женское движение совершается двумя течениями, но их нельзя объяснять одной классовой рознью, здесь сказываются две стороны жизни человека, коллективная и индивидуальная, которыми он будет жить, пока существует человечество. Где люди рано осознали двойную жизнь личности, в землях англосаксов, например, там представители разных классов легко объединяются для политических выступлений. В странах, еще лишенных политической свободы, людям свойственно подозрительно и враждебно оглядывать друг друга; здесь, как у нас, в России, при печальных условиях нашей общественности, участие или отсутствие пролетарок в буржуазных организациях еще не меняет сути вещей; пролетаркам все равно приходится, прежде всего, учиться, а интеллигентки должны готовить новые кадры культурных деятелей, иначе они рискуют утратить свой rasion d"etrе .

Книга г-жи Коллонтай все-таки первая попытка восстановить огромное значение женского вопроса, возбудить к нему тот деятельный интерес, с каким к нему относилась литература 60-х и 70-х годов прошлого столетия. Эту попытку приходится приветствовать; книга интересна, написана живо, горячо, с литературным талантом, а промахи и недостатки ее, увы, свойственны многим и многим произведениям русской литературы того же направления.

1909 г., № 2

1 Право на существование (фр.)

Н.Н.КОЗЛОВА

Конец ознакомительного фрагмента.

Статуэтки для Мохаммеда Али

Кино, книги и бокс

Литература и кино – еще одна «фишка» братьев Кличко в начале нового века. Виталий Кличко, например, проявил себя роли актера‑декламатора. 7 марта 2001 года в Гамбурге состоялся литературный вечер, посвященный памяти Михаила Булгакова. В исполнении известной немецкой актрисы Ирис Бербен и Виталия Кличко прозвучали фрагменты самого известного романа писателя – «Мастер и Маргарита». Литературные чтения проходили на немецком языке. «Для подготовки к этому вечеру я не пользовался услугами режиссера или профессионального актера. Роман «Мастер и Маргарита» я прочитал, будучи еще подростком, и с того времени часто его перечитывал, открывая в произведении Михаила Булгакова каждый раз что‑то новое, – говорил потом Виталий. – Когда Ирис предложила мне идею этих литературных чтений, да еще одной из моих самых любимых книг, я, не задумываясь, согласился. Я рад, что в зале собралось очень много моих друзей, почитателей творчества Михаила Булгакова». Помимо творческого, акция носила еще и благотворительный характер. Все средства, полученные от продажи билетов на этот вечер, были пожертвованы на реставрацию женского монастыря Архистратига Михаила, который находится в Одессе.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Стоимость полной версии книги 29,95р. (на 30.03.2014).

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картойами или другим удобным Вам способом.

“Неизменно шагает усталой поступью, отяжелевшая под бременем собственной ноши величаво-скорбная проблема материнства”) .

(А.Коллонтай “Общество и материнство”)

Творческое наследие Коллонтай привлекает современных исследователей постановкой ряда важнейших для функционирования общества вопросов. Как правило, ученые, изучавшие труды этой известной революционерки сравнивают ее идеи с взглядами современных ей феминисток, идеологов и политиков, медиков и гигиенистов, выявляют актуальность ее идей в настоящее время. Мне же представляется важным сделать анализ базовых принципов ее работ, посвященных материнству.

Тема материнства регулярно затрагивалась А.Коллонтай в выступлениях и статьях, но главным фактором, побудившим её к тщательному изучению этого вопроса, стала порученная ей социал-демократической фракцией российской Государственной Думы разработка проекта закона в области охраны материнства. В ходе работы над проектом она обобщила имеющийся опыт Англии, Франции и скандинавских стран в 600-страничной книге “Общество и материнство”. Позднее, в 1917 году, выводы, сделанные Коллонтай в конце книги, и предложенные там же первостепенные законодательные нормы в этой области, были реализованы советским правительством в первом законе о социальной защите.

В совмещении теоретической работы и практической деятельности видится уникальность проектов А.Коллонтай. Занимая пост комиссара государственного призрения в советском правительстве, она имела возможность осуществить свои идеи в реальной жизни. В.Брайсон перечисляет следующие заслуги А.Коллонтай на этом посту: “Она добивалась предоставления женщинам полной юридичес­кой независимости и равноправия в браке, легализации абортов, устранения понятия “незаконное рождение” как юридической категории и установле­ния принципа равного вознаграждения за труд равной ценности. Она также заложила юридический фундамент для государственного обеспечения охра­ны здоровья матери и ребенка и добилась того, что руководство стало ори­ентироваться на принципы коллективного ведения домашнего хозяйства, воспитания детей и создания учреждений питания (от этих обещаний партия отказалась в начале 20-х годов). Хотя недостаток ресурсов часто означал, что такие декреты могли быть заявлением о намерениях, они оказались достаточно нетривиальными достижениями, если учитывать существующий хаос и другие требования, предъявляемые новому правительству”[i]. Как видим, в оценке В.Брайсон материнство относится к основополагающим концептам теоретического капитала А.Коллонтай и приоритетным направлениям политики возглавляемого ею министерства. Полномасштабный проект женской эмансипации был бы неполным, если бы проблема материнства не была ею рассмотрена. Материнство “новой женщины” в Советской России рассматривалось ею во многих аспектах: экономических (работающая мать, создающая как материальный, так и демографический ресурс), политических (равные гражданские права, равные семейные права и обязанности), социокультурных (концепт “новой женщины”, эмансипированной гражданки нового общества, новая этика материнства – мать становится таковой для всех детей пролетарской республики).

Показывая взаимосвязь материнства со всеми сферами жизнедеятельности общества, А.Коллонтай обосновывает тем самым его общественную значимость. Актуальность заявленной Коллонтай проблемы материнства не могла быть поставлена под сомнение современными ей политиками, поскольку построенная на понимании национальных интересов страны аргументация тезисов была в буквальном смысле “убийственной”. Детская смертность в большинстве культурных стран Европы на тот момент превышала потери этих государств при самых неудачных войнах. Снижение демографических ресурсов она напрямую связывала с поредением рядов национальных производи­телей, уменьшением плательщиков налогов, сокращением количества потребителей внутреннего рынка. Все эти последствия в совокупности за­держивали дальнейшее развитие экономики, и представляли непосредственную угрозу предержащей власти и ослабление ее военного могущества.

Как же артикулирует проблему материнства Александра Коллонтай? Придерживаясь классовой трактовки социальных процессов, А.Коллонтай ограничивает проблемную область материнства интересами работающих женщин, имеющих детей. В работе “Общество и материнство” она формулирует эту проблему следующим образом: “Необеспеченность миллионов женщин-матерей и от­сутствие попечения о младенцах со стороны общества со­здают всю остроту современного конфликта о несовмести­мости профессионального труда женщины и материнства, конфликта, лежащего в основе всей материнской пробле­мы. Стонет работница под семейным ярмом, изнемогает она под тяжестью тройных обязанностей: профессиональной работницы, хозяйки и матери”. Однако нельзя поставить в вину А.Коллонтай сужение социальной базы материнства. Если для 1917 г. контракт “работающей матери” распространялся в основном на женщин-пролетарок, то в последующие годы советской истории он стал доминирующим. Поголовное привлечение женщин к труду вовлекло в указанный конфликт всех женщин социалистического общества. Проблематичность совмещения профессионального труда и материнского долга как наследие советской эпохи и сейчас обсуждаются общественными и научными кругами. Современный российский социолог А.И.Кравченко пишет: “К традиционному экономическому статусу женщины быть домохозяйкой индустриальная эпоха добавила ещё один – быть работницей. Однако старый и новый статус пришли в противоречие друг с другом. Ведь невозможно одинаково эффективно и почти одновременно выполнять обе роли. Каждая требовала массу времени и немалой квалификации. И все-таки их удалось совместить. Гораздо труднее совместить статусы-роли хорошей матери и эффективного работника, а также хорошей жены и эффективного работника. Уставшая женщина – далеко не лучший сексуальный партнер. А время, нужное производству, отбирается воспитанием детей. Таким образом, новый статус “работница” пришёл в противоречие с тремя старыми: домохозяйка, мать, жена” (С.97-98). К сожалению, А.И.Кравченко только артикулирует известное противоречие, но не предлагает никаких рецептов по его снятию. Тогда как, по мнению А.Коллонтай, для разрешения этого конфликта существует два способа: либо вернуть женщину в дом, запретив ей какое бы то ни было участие в народнохозяйственной жизни; либо добиться проведения таких социальных мероприятий, которые дали бы возможность женщине, не бросая своих профес­сиональных обязанностей, все же выпол­нить свое естественное назначение.Такое решение проблемы материнства было предложено впервые. Т.Осипович подчеркивает значимость идеи А.Коллонтай: “Ее предшественники, как правило, заявляли о несовместимости женского труда и материнства. Коллонтай считает, что подобное совмещение возможно и необходимо”[v]. Необходимо, так как труд - это экономическая основа для женской эмансипации, возможно - благодаря изменению двух общественных институтов, которые, как указывает А.Коллонтай, определяют прошлое и будущее материнства – экономическая система и институт брака и семьи.

Обязательной предпосылкой снятия современной ей проблемы материнства Коллонтай считает радикальную трансформацию экономики, дополняемую так называемой “революцией быта” – важнейшим условием преодоления экономического и политического отчуждения женщин. В одноименной работе А.Коллонтай заявляет, что преобразование быта связано с коренной перестройкой всего производства на новых началах коммунистического хозяйства. Раскрепощение женщины становится возможным благодаря учреждениям общепита и молочных кухонь, системе дошкольных и школьных учреждений, развитой сети банно-прачечных предприятий. Забегая вперед, заметим здесь, что осуществление этих мероприятий напрямую было связано с экономическими ресурсами государства, поэтому речь об их широкомасштабной реализации не могла идти в 20-30-е годы. В.Райх, посетивший Советскую Россию в это время, с искренним восторгом приветствовал систему дошкольного воспитания, отмечая его четкую организацию на коллективных принципах. Однако как свидетельствуют местные архивы, устройство молочных кухонь, детских очагов и приютов, порождало множество проблем (воровство поваров и завхозов, насилие воспитателей и т.д.) и требовало тщательного контроля со стороны женотделов.

Проблема материнства имеет непосредственный выход на брачно-семейные узы и в значительной степени определяется ими. Как считала Коллонтай, семья также должна трансформироваться в эпоху диктатуры пролетариата. Краткое изложение взглядов Коллонтай на семью мы уже предпринимали в своих работах. Однако для понимания концепции материнства необходимо обратиться вновь. Внешние скрепы семьи, выходящие за пределы её хозяйственных задач, это – экономическая зависимость женщины от мужчины и забота о подрастающем поколении, по мнению идеолога социалистического эгалитаризма, ослабляются и отмирают по мере утверждения начал коммунизма в трудовой республике. Труд женщин, с введением всеобщей трудовой повинности, неизбежно приобретал самостоятельную ценность в народном хозяйстве, не зависящую от ее семейного и брачного положения. Семья эволюционировала в свободный союз женщины и мужчины, основанный на любви. Воспитание же детей постепенно брало на себя государство. “Не меньшим бременем, приковывающим ее к дому, закабаляющим в семье, являлась забота о детях и их воспитании. Это бремя Советская власть своей комму­нистической политикой в области обеспечения материнства и социального воспитания решительно снимает с женщины, перекладывая его на социальный коллектив, на трудовое государство”. В этом и заключалась изюминка решения проблемы материнства А.Коллонтай. Взгляды Платона о пользе коллективного общественного воспитания детей были использованы ею на благо женщин-матерей. На мой взгляд, ключ к пониманию проблемы материнства известной революционеркой лежит в именно социальной плоскости, охраной материнства и детства со стороны государства. Казалось, что нового можно добавить к репродуктивной схеме и основанной на ней традиционной гендерной системе? Общество и материнство, а точнее государство и материнство – такие новые идеи выдвигает и начинает реализовывать министр социального призрения.

“Главной тенденцией всей этой работы была фактическая реализация равноправия женщины как единицы народного хозяйства и как гражданки в политической сфере, кроме того, с особым условием: материнство как социальная функция должно было цениться и поэтому защищаться и поддерживаться государством”, “Обще­ство должно “снять с матерей крест материнства и оставить лишь улыбку радости, что рождает общение женщины с ее ребенком – таков принцип Советской власти в разрешении проблемы материнства”, “Общество обяза­но во всех формах и видах расставить на пути жен­щины “спасательные станции”, чтобы поддержать ее мо­рально и материально в наиболее ответственный период ее жизни”, – пишет Коллонтай в работах “Советская женщина – полноправная гражданка своей страны”, “Революция быта”, “Любовь и мораль”. Однако выводы, которые делает А.Коллонтай из этого, неожиданным образом перечеркивают принятые в тот момент взгляды на социальные функции материнства. Если, как заявляет А.Коллонтай, проблема материнства – это проблема общественно значимая, от которой зависит состояние трудовых и военных ресурсов государства, то и материнство должно вменяться в обязанности женщин. Здесь речь идет, по сути, о создании системы “государственного патриархата”. Государство обязывает женщину рожать в интересах трудовой республики для обеспечения непрерывного притока свежих работников в будущем. “К вопросу обеспечения материнства Советская Россия подошла с точки зрения основной задачи трудреспублики: развития производительных сил страны, подъема и восстановления производства. … освободить возможно большее число трудовых сил от непроизводительного труда, умело использовать в целях хозяйственного воспроизводства все наличие рабочих рук; во-вторых, обеспечить трудовой республике непрерывный приток свежих работников в будущем… Трудовая республика подходит к женщине, прежде всего как к трудовой силе, единице живого труда; функцию материнства она рассматривает как весьма важную, но дополнительную задачу, притом задачу не частно-семейную, а также социальную”. Интересы государства Коллонтай очень тесно увязывает с интересами женщин, придавая последним второстепенное значение. Материнство подлежит охране и обеспечению не только в интересах самой женщины, но и еще более исходя из задач народного хозяйства при переходе к трудовому строю, считает она.

Трудно себе представить, что эти строки писала свободолюбивая, эмансипированная Коллонтай. Тем более, что дискурсивные особенности работ Коллонтай, её постоянные отсылки к “интересам государства” созвучны аналогичным установкам в программных заявлениях идеологов нацистской Германии. Тоталитарная доктрина предполагает использование женского тела, репродуктивных возможностей женщин для создания трудовых, военных единиц. Причем акцент в обеих концепциях был сделан на воспроизводстве здорового и жизнеспособного потомства. Для этого, по мнению Коллонтай, трудовое общество должно поставить беременную женщину в наиболее благо­приятные условия.

Со своей стороны, женщина также “должна соблюдать все предписания гигиены в период беременности, помня, что в эти месяцы она перестает принадлежать себе – она на службе у коллектива – она “производит” из собственной плоти и крови новую единицу труда, нового члена трудреспублики”. Такие же рассуждения мы обнаруживаем и в “Кайн Кампф”: “Наше государство объявит ребенка самым ценным достоянием народа. Оно позаботится о том, чтобы потомство производили только здоровые люди. … Государство позаботиться о том, чтобы здоровые женщины рожали детей, не ограничивая себя в этом отношении – под влиянием жалкой экономической обстановки. … Государство убедит граждан в том, что куда более благородным будет, если неповинные в своей болезни взрослые откажутся иметь собственных детей и отдадут свою любовь и заботу здоровым, но бедным детям своей страны, которые затем вырастут и составят опору общества… Наш идеал мужчины – олицетворение мужественной силы, наш идеал женщины – чтобы она в состоянии была рожать нам новое поколение здоровых мужчин. Так теперь необходимо нам поработать над воспитанием наших сестер и матерей, чтобы они рожали здоровых детей”. Общими моментами для двух концепций является также выполнение функций материнства не только по отношению к своим детям. А.Коллонтай пишет: “Лозунг, брошенный в широкие женские массы трудовой республикой: “Будь матерью и не только для своего ребенка, но и для всех детей рабочих и крестьян” – должен научить трудящихся женщин по-новому подходить к материнству. Допустимо ли, например, чтобы мать, нередко даже коммунистка, отказывала в своей груди чужому младенцу, хиреющему за недостатком молока только потому, что это не ее ребенок?”

В анализе работ Коллонтай В.Брайсон несколько смягчает момент этатизации материнства. Она пишет: “Коллонтай, однако, не утверждала, что такие обязанности должны навязываться женщинам в неравноправном, тоталитар­ном либо эгоистическом обществе. Она полагала, что они возникнут есте­ственным путем из благородных общественных отношений, которыми будет характеризоваться зрелое коммунистическое общество. В этом контексте мысль о том, что рождение детей – это не только права, но и обязанности, принимает совершенно иное значение. В сложившихся в России в то время условиях от женщин нельзя было ожидать, чтобы они считали материнство не личным бременем, а социальной обязанностью, и поэтому в 1917 г. Кол­лонтай поддерживала легализацию абортов”[x]. В свою очередь я могу предположить, что обязанности женщин рожать государству здоровых детей является частью ее масштабного проекта эмансипации женщин, освобождения их от гнета мужчин. В условиях сексуальной свободы, отсутствия семьи государство, а не мужчины помогает женщинам растить детей. А.Коллонтай пыталась совместить в своей концепции два момента: свободу женщины, воплощавшуюся в праве на выбор партнера, желании и решении иметь детей со одной стороны, и материальную и культурно-символическую (мать-героиня…) помощь со стороны государства, обеспечивающую женскую свободу, но на условиях обязательного рождения детей для государства.

Для практического осуществления разработанной концепции реформ А.Коллонтай намечает поэтапные шаги государства в области охраны материнства. Первый шаг означал, что каждой работнице гарантируется возможность родить ребенка в здоровой обстановке, кормить и ухаживать за ним в первые недели его жизни. Второй шаг условно можно назвать институциональным, так как речь идет об организации детских яслей молочных кухонь, врачебных консультаций для матерей и младенцев. Третий шаг предполагал изменение юридической базы социального законодательства для настоящих и будущих матерей: короткий рабочий день, запрет вредного и тяжелого труда. И, наконец, четвертый и последний шаг, обеспечивает экономическую независимость матерям в период ухода за ребенком путем выплаты денежного пособия.

В результате планируемой Коллонтай гендерной политики государство берет на себя функции мужчины, заключая тем самым квазисемейный союз между женщиной и государством. Брачное право, прежде всего, регулирует отношение государства к материнству и отношение матери и к ребенку, и к трудовому коллективу (охрана женского труда), обеспечение беременных и кормящих, обеспечение детей и их социальное воспитание, установление взаимоотношений матери и социально воспитываемого ребенка. Право отцовства, как задумывала Коллонтай, должно устанавливаться не через брак, а непосредственно регулировкой взаимоотношений отца к ребенку (не материального характера) при добровольном признании отцовства (право отца наравне с матерью выбирать для ребенка социальную систему воспитания, право духовного общения с ребенком и влияние на него, поскольку это не идет в ущерб коллективу и т.д.).

Каким отцом оказалось советское государство судить советским женщинам. Мне, выросшей в конце социалистической эпохи, кажется, что не очень хорошим. Вся сфера социального воспроизводства легла на женские плечи. Феминизация отраслей, связанных с рождением, уходом, обеспечением здорового образа жизни, воспитанием, образованием, творческим развитием детей, в СССР была налицо. То же можно сказать и о службах быта, якобы освобождающих женщин от домашнего труда. Государство не оценило по достоинству труд по воспроизводству человеческой жизни (как впрочем не ценило/ценит саму человеческую жизнь). Если в 20-е гг. в условиях восстановления экономики СССР требовать от государства полноценного материального обеспечения материнства было сложно, то в 60-е гг. – закономерно. Здесь речь шла прежде всего о приоритетах государственной политики. Тот факт, что в это время общество испытывало проблемы с дошкольными, школьными учреждениями и предприятиями быта, имея солидную экономическую базу, говорит не в пользу стратегии социального обеспечения материнства. Депривированность отцовства и слабая помощь со стороны государства породило “институт бабушки”, а также сформировало круг людей, помогающих заботиться о детях (соседи, знакомые, дворники…).

Подводя итог реферативному обзору проблемы материнства у А.Колллонтай, можно сказать, что разработанная ею концепция материнства была целостной, продуманной, поэтапной, авангардной и отчасти утопичной. Утопизм ее взглядов выразился, прежде всего, в придании моральным факторам большей значимости, чем юридическим и недооценки консервативности обыденного массового сознания. Ее заслуга состоит в том, что она обосновала общественную значимость материнства, показала взаимосвязь с другими сферами жизнедеятельности общества и с социальными институтами. Коллонтай предложила свое решение чрезвычайно сложной репродуктивной политики. Нельзя обойти внимаем тот факт, что идеи А.Коллонтай общественного/государственного регулирования частно-семейной сферы и социального наполнения понятия “материнства” предвосхитила дискуссию между общественными движениями “за жизнь” и “за выбор”.

Несомненно идеи Коллонтай были использованы советскими идеологами. Ее тезис об обязанностях женщин рожать был взят за основу демографической политики в СССР, и в частности, послужил обоснованием Закона о запрещении абортов в 1936 г. Ни сексуальная, ни семейная концепция Коллонтай не были реализованы в советскую эпоху, зато принудительный характер социальных ролей, и в данном случае лозунг “женщины-работницы, домохозяйки-матери” охватил всю сферу женского бытия в тоталитарной системе. Жесткая ниша материнства обернулась для женщин возложением на них всех забот о семье в одностороннем порядке, что никак не могло свидетельствовать об их эмансиации. Посмею высказать также гипотезу, требующую специального анализа, что благодаря Коллонтай артикуляция проблемы материнства на государственном уровне заместил сексуальный дискурс, а также создал образ гипертрофированной, фаллической, архитипической матери – Родины-матери, вырастившей своих детей и поэтому имеющей право распоряжаться их жизнями, и принизившей статус реальной женщины-матери, получавшей в лучшем случае жалкую денежную компенсацию за потерю своих детей.

Концепция материнства А.Коллонтай просуществовала в качестве государственной политики в советский период нашей истории и лежит в основе современных российских массовых воззрений на роль матери в обществе. Гендерный контракт работающей матери по-прежнему определяет социальные роли и образ жизни женщины. Трудовой кодекс РФ – это основной документ, который регулирует права и обязанности матери. В нем, как и в работе А.Коллонтай “Общество и материнство”, отмечены “охрана материнства, установление обязательного отды­ха для беременных до и после родов с получе­нием пособия государствен­ного страхования; бесплатной медицинской и акушерской по­мощи в родовой период; освобождения кормящей грудью детей”. Тем не менее, современное российское государство-отец унаследовало все недостатки своего предшественника.

Самым главным следствием работы Коллонтай в этом направлении, на мой взгляд, стал подъём этой проблемы материнства на небывалую высоту, но при этом фактическая реализация концепции материнства Коллонтай обратилась “словесной погремушкой”. Современное обще­ство ещё также далеко от того, чтобы “снять с матерей крест материнства и оставить лишь улыбку радости, что рождает общение женщины с ее ребенком”.

ПРИМЕЧАНИЯ

[i] Брайсон В. Политическая теория феминизма. Перевод: Т.Липовской. Под общей редакцией Т.Гурко. М.: Идея-Пресс, С.139-151.

Коллонтай А. Общество и материнство. Избранные статьи и речи. М., 1972. С.160-175.

Кравченко А.И. Социология. Учебное пособие для студентов высшей школы. Екатеринбург, 1998. С. 97-98.

[v] Осипович Т.Коммунизм, феминизм, освобождение женщин и Александра Коллонтай Общественные науки и современность. 1993. №1. С.174-186.

Райх В. Сексуальная революция. Спб.; М., 1997. С.258-259.

Успенская В.И., Козлова Н.Н. Семья в концепции марксистского феминизма //Семья в России: теория и реальность. Тверь, 1999. С. 87-88.

Коллонтай А. Революция быта. Труд женщины в эволюции хозяйства: Лекции, читанные в Университете имени Я.М. Свердлова. М.; Пг., 1923. Опубликовано в:Искусство кино. 1991. № 6. С.105-109.

Гитлер А. Майн Кампф. М., 1993. С.338. С.343. с.342..

[x] Брайсон В. Политическая теория феминизма. Перевод: Т.Липовской. Под общей редакцией Т.Гурко. М.: Идея-Пресс, С.139-151.

[x] Коллонтай А. Общество и материнство. Избранные статьи и речи. М., 1972. С.160-175.

[x] Кравченко А.И. Социология. Учебное пособие для студентов высшей школы. Екатеринбург, 1998. С. 97-98.

[x] Осипович Т.Коммунизм, феминизм, освобождение женщин и Александра Коллонтай Общественные науки и современность. 1993. №1. С.174-186.

[x] Райх В. Сексуальная революция. Спб.; М., 1997. С.258-259.

[x] Успенская В.И., Козлова Н.Н. Семья в концепции марксистского феминизма //Семья в России: теория и реальность. Тверь, 1999. С. 87-88.

[x] Коллонтай А. Революция быта. Труд женщины в эволюции хозяйства: Лекции, читанные в Университете имени Я.М. Свердлова. М.; Пг., 1923. Опубликовано в:Искусство кино. 1991. № 6. С.105-109.

[x] Гитлер А. Майн Кампф. М., 1993. С.338. С.343. с.342..

[x]Брайсон В. Политическая теория феминизма. Перевод: Т.Липовской. Под общей редакцией Т.Гурко. М.: Идея-Пресс, С.139-151.

М.: Политиздат, 1972. — 430 с.Сборник статей, речей и документов посвящен коммунистическому и рабочему движению в СССР и Европе в 20-е годы XX века: рассматривается деятельность социал-демократических партий в Европе, работа профсоюзов, условия труда пролетариата, деятельность Интернационала и многое другое.Предисловие
К вопросу о классовой борьбе. 1904 г.
Кто такие социал-демократы и чего они хотят? 1906 г.
Финляндская буржуазия и пролетариат. Июль 1906 г.
Введение к книге «Социальные основы женского вопроса». 1908 г.
Международные социалистические совещания работниц. 1907-1910 гг.
Международный пролетариат и война. Из речи в Стокгольме 1 мая 1912 г.
Женский день. Февраль 1913 г.
Великий борец за права и свободу женщины (памяти Августа Бебеля). 1913 г.
И в России будет женский день! Февраль 1914 г.
Война и наши ближайшие задачи. Ноябрь 1914 г.
Жан Жорес. Декабрь 1914 г.
Кому нужна война? 1915 г.
Почему молчал пролетариат Германии в июльские дни? Сентябрь 1915 г.
Введение к книге «Общество и материнство». 1915 г.
Статуя Свободы. Конец 1916 г.
Итоги избирательной кампании в Соединенных Штатах. Конец 1916 г.
Кому нужен царь и можно ли без него обойтись? Февраль 1917 г.
Наш памятник борцам за свободу. Март 1917 г.
Куда ведет «революционное оборончество»? Апрель 1917 г.
Наши задачи. Май 1917 г.
Речь на IX съезде социал-демократической партии Финляндии. 17 июня 1917 г.
Речь на I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов по финляндскому вопросу. 20 июня 1917 г.
Восстановление административного произвола (письмо в редакцию). Сентябрь 1917 г.
Когда кончится война? Сентябрь 1917 г.
Банкротство лозунга «гражданского мира». Октябрь 1917 г.
Почему большевики должны победить. Декабрь 1917 г.
«Крест материнства» и Советская республика. Сентябрь 1918 г.
Старость - не проклятье, а заслуженный отдых. Октябрь 1918 г.
Письмо к работницам красного Петрограда. Ноябрь 1918 г.
Пора покончить с «черными гнездами». Ноябрь 1918 г.
Попы еще работают. Декабрь 1918 г.
Как и для чего созван был I Всероссийский съезд работниц. 1919 г.
Карл Либкнехт и Роза Люксембург - борцы, герои и мученики. Февраль 1919 г.
Запись речи А.М.Коллонтай на граммофонной пластинке. 7 марта 1919 г.
Кого потеряли работницы? (памяти Я.М.Свердлова). Март 1919 г.
Доклад о работе среди женщин на VIII съезде РКП (б). 22 марта 1919 г.
За что мы воюем? Май 1919 г.
Борьба с царем-голодом. Май 1919 г.
Чей будет золотой урожай? Июль 1919 г.
К истории движения работниц в России. 1919 г.
Речь на II Всероссийском съезде РКСМ. 5 октября 1919 г.
Перелом в деревне. Ноябрь 1919 г.
Первая международная конференция коммунисток. 1920 г.
Задачи отделов по работе среди женщин. Ноябрь 1920 г.
Совещание коммунисток-организаторов женщин Востока. Апрель 1921 г.
Профсоюзы и работница. Май 1921 г.
Работница и крестьянка в Советской России. Май - ноябрь 1921 г.
Вторая международная конференция коммунисток. Июнь 1921 г.
Царь-голод и Красная Армия. Август 1921 г.
Третий Интернационал и работница. Ноябрь 1921 г.
Норвегия и наш торговый баланс. Ноябрь 1923 г.
Революционная Мексика. Сентябрь 1927 г.
Что дал Октябрь женщине Запада. Октябрь 1927 г.
Оппозиция и партийная масса. Октябрь 1927 г.
Великий строитель. Ноябрь 1927 г.
Женщины-борцы в дни Великого Октября. Ноябрь 1927 г.
Интервью корреспонденту норвежской газеты «Бергене Афтенблад». 25 июня 1928 г.
Советская женщина - полноправная гражданка своей страны. 22 сентября 1946 г.
Ленин думал о большом и не забывал о малом. Январь 1946 г.
Ленин в Смольном. 1947 г.
Памяти Надежды Константиновны Крупской. Февраль 1949 г.
Примечания
Основные даты жизни и деятельности А.М.Коллонтай

Чтобы сузить результаты поисковой выдачи, можно уточнить запрос, указав поля, по которым производить поиск. Список полей представлен выше. Например:

Можно искать по нескольким полям одновременно:

Логически операторы

По умолчанию используется оператор AND .
Оператор AND означает, что документ должен соответствовать всем элементам в группе:

исследование разработка

Оператор OR означает, что документ должен соответствовать одному из значений в группе:

исследование OR разработка

Оператор NOT исключает документы, содержащие данный элемент:

исследование NOT разработка

Тип поиска

При написании запроса можно указывать способ, по которому фраза будет искаться. Поддерживается четыре метода: поиск с учетом морфологии, без морфологии, поиск префикса, поиск фразы.
По-умолчанию, поиск производится с учетом морфологии.
Для поиска без морфологии, перед словами в фразе достаточно поставить знак "доллар":

$ исследование $ развития

Для поиска префикса нужно поставить звездочку после запроса:

исследование*

Для поиска фразы нужно заключить запрос в двойные кавычки:

" исследование и разработка"

Поиск по синонимам

Для включения в результаты поиска синонимов слова нужно поставить решётку "# " перед словом или перед выражением в скобках.
В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов.
В применении к выражению в скобках к каждому слову будет добавлен синоним, если он был найден.
Не сочетается с поиском без морфологии, поиском по префиксу или поиском по фразе.

# исследование

Группировка

Для того, чтобы сгруппировать поисковые фразы нужно использовать скобки. Это позволяет управлять булевой логикой запроса.
Например, нужно составить запрос: найти документы у которых автор Иванов или Петров, и заглавие содержит слова исследование или разработка:

Приблизительный поиск слова

Для приблизительного поиска нужно поставить тильду "~ " в конце слова из фразы. Например:

бром~

При поиске будут найдены такие слова, как "бром", "ром", "пром" и т.д.
Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2. Например:

бром~1

По умолчанию допускается 2 правки.

Критерий близости

Для поиска по критерию близости, нужно поставить тильду "~ " в конце фразы. Например, для того, чтобы найти документы со словами исследование и разработка в пределах 2 слов, используйте следующий запрос:

" исследование разработка"~2

Релевантность выражений

Для изменения релевантности отдельных выражений в поиске используйте знак "^ " в конце выражения, после чего укажите уровень релевантности этого выражения по отношению к остальным.
Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение.
Например, в данном выражении слово "исследование" в четыре раза релевантнее слова "разработка":

исследование^4 разработка

По умолчанию, уровень равен 1. Допустимые значения - положительное вещественное число.

Поиск в интервале

Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO .
Будет произведена лексикографическая сортировка.

Такой запрос вернёт результаты с автором, начиная от Иванова и заканчивая Петровым, но Иванов и Петров не будут включены в результат.
Для того, чтобы включить значение в интервал, используйте квадратные скобки. Для исключения значения используйте фигурные скобки.

Марксистский феминизм строится на критике капитализма, на соединении гендерного и классового неравенств с институтами частной собственности. Он утверждает классовое неравенство основной и первичной формой социальных иерархий в обществе, в отличие от социалистического феминизма, который рассматривает класс и пол как относительно автономные структуры, имеющие собственные иерархии239. Но эти идеи - уже более поздние теоретические изыскания.
Марксистский феминизм восходит к работам социалистов-утопистов Ш. Фурье, Р. Оуэна, работе Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884 г.), А. Бебеля «Женщина и социализм» (1883 г.).
Его основным постулатом является тот, что капитализм порождает классовое неравенство, экономическую зависимость женщины от мужчины и что «половое» неравенство исчезнет только с исчезновением капитализма и классов.
Соединения феминистских и марксистских установок в России начала XX века на теоретическом уровне произойти не могло. Социал-демократы отрицательно относились к феминистским идеям и к движению, что делало невозможным теоретическую разработку «женской» темы с марксистских позиций. Феминистки, несмотря на распространенные в их среде просоциали- стические настроения, критиковали марксистов более, чем другие партии. По словам Анны Кальманович - одной из самых последовательных критиков социал-демократов, это происходило потому, что она лично ждала от «соцдеков» больше, чем от других партий в деле решения женского вопроса.
В итоге развитие марксистской теории в отношении «женского вопроса» в России шло на волне отрицания феминизма, как явления «буржуазного» и потому неприемлемого.
К. Маркс не видел женской специфики в рабочем вопросе - гендерной составляющей в его схеме классового противостояния нет. Но его последователи встали перед лицом реальных женских проблем. Труд и эксплуатация женщин, конкуренция женщин и мужчин на рынке труда,уровень оплаты женского труда, страхование, охрана труда женщин, проблемы материнства и т. д. - вот те основные темы, ставшие актуальными во второй половине XIX века.
Основным тезисом марксизма в решении «женского вопроса» было то, что освобождение женщин, решение женского вопроса может произойти лишь с установлением нового социалистического строя, так как при социализме будет устранена основная причина зависимого положения женщин - классы и частная собственность. Эти же причины служили обоснованием и освобождения пролетариата. А так как причины эксплуатации пролетариата и зависимости женщин совпадали, то и способ освобождения определялся единым - классовая борьба в составе рабочих организаций и под руководством рабочей партии. Участие женщин в классовой борьбе объявлялось дорогой к их освобождению.
А. Бебель, в развитие идей К. Маркса, считал все буржуазные реформы неэффективными, и освобождение женщин видел в освобождении от буржуазной собственности, рабства в семье и присоединении к борьбе пролетариата. Но он видел и специфику эксплуатации женщины. Женщина эксплуатируется и как женщина, и как работница, - утверждал А. Бебель. Поэтому он признавал наличие неких общих проблем и интересов у женщин разных классов и находил разумными доводы феминисток. Например, о двойном стандарте сексуальной морали, как внеэкономической формы угнетения. Он придерживался мнения, что феминистки и работницы могут сотрудничать в решении некоторых женских проблем.
Для большевиков, стоящих на антифеминистских позициях, эти идеи Бебеля были слишком радикальны. Меньшевики более лояльно относились к феминисткам, уже только по той причине, что объективно феминистки стояли в оппозиции существующему строю и работали против него. Поэтому меньшевички участвовали в работе феминистских организаций.
В среде российской социал-демократии теоретического осмысления проблем женщин как отличной от «пролетариата» социальной группы не было. Жесткие догматические установки были очень сильны в российской марксистской мысли в ее попытках осмыслить женскую проблематику. Российские социалисты обозначили эту проблематику как «женский вопрос», т. е. один из множества вопросов, нуждающихся в решении наряду с другими. Но ни в коем случае не глобальный - ни базовый, ни социетальный.
«Женский вопрос» в российской социал-демократии разрабатывали Н. К. Крупская, И. Ф. Арманд, А. М. Коллонтай. Коллонтай первой обратила

внимание на работниц и их проблемы. Опасения, что активность феминисток уведет работниц в женское движение и они будут потеряны для пролетарского движения, была не раз озвучена в ее статьях. Она предприняла попытки организовать работниц и приспособить марксистскую идею к практическим нуждам создаваемого ею женского пролетарского движения. Ее активность, как и сам факт теоретизирования на женскую тему, вызвал непонимание и противодействие со стороны ее товарищей по партии. Так или иначе, но деятельность феминисток, развитие феминистской мысли вынудило социал-демократов искать ответы на поставленные ими вопросы.
Вопрос о том, что есть основа социальной иерархии в обществе - классовое или гендерное неравенство - в этой среде не стоял. Главной угнетающей силой определялся капитализм и институт частной собственности, а изменение положения женщины напрямую связывалось с изменением положения рабочего класса и изменением социального строя. Именно в таком ключе написана брошюра Н. К. Крупской «Женщина-работница» (1901 г.). Мысль о том, что социалистическое социальное устройство, т. е. социалистический строй может нести в себе структурное неравенство и подавление интересов какой-либо группы трудящихся не возникал.
Ответ на второй актуальный вопрос для российских феминисток, - по какой схеме решать проблему «сходство- различие» определялся марксистами однозначно: через достижение «сходства». Это косвенно подтверждается тем фактом, что при разработке экономического обоснования «женского вопроса» путем экстраполяции положения пролетария в структуре общества на положение женщины привело к забвению марксизмом таких «немужских» функций женщины, как воспроизводство человека и поддержание домашней сферы. Нужно заметить, что российские феминистки увидели этот пробел и поставили его в повестку дня. Тему женского домашнего труда начал разрабатывать теоретический отдел Лиги равноправия женщин (Московское отд.).
Третьей установкой социал-демократов в отношении «женского вопроса» было отрицание коллективной женской идентичности и практики создания женских организаций. Сепаратизм женских организаций был признан явлением буржуазным и вредным. Пролетаркам предлагалось вести борьбу за женское освобождение в рабочих организациях под руководством пролетариата. Самодеятельный и самостоятельный характер женского движения отрицался.

На этих трех китах строилась идеология «женского рабочего движения», но отнюдь не марксистского феминизма. Движение работниц должно было базироваться именно на этих позициях - на признании женских проблем вторичными, на подчинении интересов работниц как социальной группы интересам пролетариата, на отрицании самодеятельности и сепаратизма женских организаций, на признании над собой партийного руководства и на отрицании феминизма. Идеология, выстроенная на таких установках, не носила наступательного характера и могла быть ресурсом самостоятельного социального движения.
Дискуссии социалисток и равноправок об идейных и теоретических основаниях «женского вопроса» были редкими. Инициатива обычно исходила от феминисток. Например, собрание в зале «Кружков по самообразованию» 10 декабря 1907 года, где М. Л. Вахтина выступила с докладом «Мотивы, вызвавшие женское освободительное движение: ответ феминистки социал-демократкам». Вахтина и ее сторонницы говорили о роли «буржуазных женщин» в общем освободительном и женском движениях, социалистки - о классовых интересах.
Намного чаще каждая из сторон организовывала собственные обсуждения. Феминистски это делали в своих организациях. Социал-демократки выносили эти темы на митинги. Как, например, митинг по поводу дня солидарности работниц 23 февраля (8 марта) 1913 года под названием «Научное утро по женскому вопросу».
Тактикой социал-демократов в отношении феминистского движения стала его дискредитация. Инициатива принадлежала А. М. Коллонтай. Главное ее оружие - тезис о буржуазности движения. Термин «буржуазный феминизм» оказался политически очень успешным в борьбе с российскими равно- правками. При всей кажущейся самоочевидности термина, он ничего не объяснял и стал политическим ярлыком, который социал-демократы «навесили» на своих конкурентов в борьбе за «женские массы» (А. Коллонтай).
Американская исследовательница российского женского движения Рошель Ратчилд сделала блестящий анализ интерпретации понятия «буржуазный» применительно к женскому движению. По ее мнению, исходя из экономической перспективы, понятие «буржуазный» в России начала XX века имело два значения. Во-первых, классовую принадлежность человека или его положение в обществе - мещане, горожане, торговцы, ремесленный люд, т. е. городской средний класс. Во-вторых, в марксистской перспективе - владельцев средств производства, получающих прибыль от чужого труда. С политической точки зрения в дореволюционной России быть буржуазным означало быть либералом, сторонником превращения России в конституционную демократию с всеобщим избирательным правом (обычно подразумевалось мужским). «Вопрос о классовой принадлежности женщин усложнялся проблемой пересечения классовых характеристик с гендерными. Можно ли отнести женщину к тому же классу, что и ее мужа, брата или отца? Отличительной чертой угнетения женщин является то, что оно преступает границы класса. В отличие от представителей других угнетаемых групп женщины представлены во всех классах общества: семья есть практически в каждом доме»240.
Даже не отвлекаясь на рефлексию о пересечении гендерного и классового неравенств, российских равноправок трудно было определить как женщин буржуазного класса. В большинстве своем это были трудящиеся женщины среднего класса - женская интеллигенция, очень среднего достатка, демократическая по своим устремлениям. В отличие от самой А. М. Коллонтай - владелицы поместья в Черниговской губернии, оставленного ей в наследство любящим папенькой, доходы от которого позволяли ей не тревожиться о хлебе насущном. Но эти очевидные несоответствия в определении феминисток и собственной самоидентификации не смущали Александру Коллонтай. Ее цель была определена логикой партийной борьбы. «Мы - грешные буржуазки», - иронично откликнулась на эти обвинения острая на язык Анна Кальманович.
Жесткая классовая позиция в отношении феминизма и шире - в отношении женского движения позволила Коллонтай игнорировать очевидные несоответствия марксистской теории и реальности. Это было торжество догматического подхода. В своем докладе на Первом Всероссийском женском съезде А. М. Коллонтай предложила российским феминисткам действовать в рамках «буржуазного феминизма», то есть отстаивать интересы женщин своего класса и отойти от борьбы за всеобщее избирательное право241. «Женский мир, как и мир мужской, разделен на два лагеря: один lt;...gt; примыкает к классам буржуазным, другой тесно связан с пролетариатом lt;...gt; Цель феминисток - возможно лучше устроить женщин lt;...gt; определенной социальной категории в современном эксплуататорском мире lt;...gt; Цель пролетарок - заменить старое антагонистическое классовое общество новым светлым храмом труда и братской солидарности», - утверждала она242.
Драма заключалась в том, что избирательное право для женщин по формуле «всеобщее, равное, тайное, прямое, без различия пола, национальности, вероисповедания», которого добивались феминистские организации России с 1905 года, было безусловно поддержано лишь немецкими социал- демократками и оказалась слишком радикальным для австрийских, шведских и части английских социалисток. «Грешные русские буржуазки» легко взяли эту планку. Реальные стратегии феминистских организаций России не укладывались в прокрустово ложе марксистской теории, жизнь опрокидывала теоретические схемы идеологов социал-демократии. Широкие демократические установки русских равноправок, соотнесение своей деятельности с социалистической идеей, признание необходимости изменения социального строя и государственного устройства для решения базовых проблем российского общества и женщин как специфической социальной группы привел русских феминисток к тактике поддержания женщин низших социальных слоев - работниц и крестьянок. Они мостили единство и солидарность, в то время как социал-демократки его разбивали. Демократизм русского женского движения, феминизма, политика солидарности с женщинами низших слоев общества, дебаты о единых общеженских интересах, подрывали идеологию социал-демократов в «женском вопросе», которая строилась на насаждении антагонизма между пролетарками и крестьянками с одной стороны и женщинами остальных сословий и социальных классов - с другой.
Этот демократизм русских феминисток, их установки на отстаивание интересов женщин различных социальных слоев, исходил не из какой-то особой революционности россиянок среднего класса. Ситуация определялась тем, что, во-первых, в отличие от участниц радикальных движений равно- правки давно шли по пути последовательного выявления «женского» аспекта социальных проблем и видели многие вещи в другом, «неклассовом» свете. Во-вторых, в силу политики правительства, непоследовательные действия которого в решении проблем женщин радикализировало движение, способствовало развитию и формированию солидарности его участниц. Лозунг «Слева опасности нет!» равноправки донесли вплоть до первых преобразований советского правительства.
Это объясняет причину, по которой равноправки поддержали все требования работниц на женском съезде в 1908 году и причину того, что главная резолюция съезда требовала всеобщего (для всех категорий женщин) избирательного права по формуле «без различия пола, вероисповедания, национальности». Работницы, ориентированные на разрыв с «барынями», долго не могли найти повода для демонстративного ухода со съезда. Это были досадные, выбивающиеся из схемы марксистского анализа факты, как и многие другие «нестыковки» марксистской интерпретации феминизма и реального русского феминизма.
В 1908 году навстречу Первому Всероссийскому женскому съезду Кол- лонтай срочно написала книгу «Социальные основы женского вопроса». Это была ее первая теоретическая работа по «женскому вопросу». Исследователи российского женского движения оценивают ее не высоко.
По мнению Р. Ратчилд книга представляет собой не столько исследовательский труд, сколько политический и антифеминистский памфлет243. Р. Стайте считает, что название книги не оправдывает ее содержание, поскольку основной акцент делался на анализе русского феминистского движения, его состояния на момент 1908 года244. По мнению Р. Стайтса исторический и экономический анализ «женского вопроса» в книге был дан крайне абстрактно, в русле Ф. Энгельса, А. Бебеля, К. Цеткин. Добавим, что «женский вопрос» сводился к только экономическому обоснованию и его сутью объявлялся пресловутый «кусок хлеба». А. Коллонтай также преувеличивала значение участия работниц в фабричных забастовках и нападала на феминисток245. Первое ей было нужно для того, чтобы продемонстрировать несуществующее женское рабочее движение. Второе, чтобы опорочить реально существующее движение женщин среднего класса. При этом она не осуждала тех женщин, которые требовали права голоса «в рамках существующей структуры социальных классов» за их «невольные грезы», что «неизбежно вытекало из их классовой позиции»246. В ярость ее приводили феминистки, которые выходили за рамки своего класса и требовали всеобщего избирательного права для женщин всех социальных классов и групп247. Она утверждала, что это делается с целью заманить бедных «младших сестер» в свои феминистские сети и оттолкнуть их от выполнения своей «классовой» миссии. Вслед за Готской программой А. Коллонтай утверждала, что эмансипация пролетарки не может быть делом женщин всех классов, что цель эта может быть достигнута только общими усилиями пролетариата без различия пола.
А. М. Коллонтай демонстрировала презрение к благотворительной деятельности женских организаций, высмеивала их мечту о едином женском движении, выискивала скрытые цели в деятельности Женской прогрессивной партии и Союза равноправия и ничего не сказала о проблемах в собственной партии и рабочем движении. Между тем эти проблемы существовали. Стайте называет такие из них, как враждебное отношение рабочих к работницам и партийкам, выступавших за освобождение женщин; проблемы самих социал-демократических партий в их деятельности по установлению контактов с работницами248.
Книга «Общество и материнство» (1916 г.) - второй труд А. М. Коллонтай предсоветского периода поднял тему, уже развиваемую феминистками, - тему материнства. Коллонтай критиковала социальные условия материнства работниц, выдвигала идеи социальной защиты материнства через государственное страхование, оплачиваемые декретные отпуска и создание дошкольных учреждений. На деле она воспроизводила сюжеты, разрабатываемые феминистками. Избежать влияния феминизма, его установок, интериоризированных ее средой и ею самой, она не могла, хотя и всячески открещивалась от него.
А. М. Коллонтай попыталась создать в противовес феминистскому движению женское рабочее движение. Она организовывала митинги работниц в доме Нобеля (1907 г.), инициировала создание в Петербурге межфракционного клуба работниц, закамуфлированного под «Общество взаимопомощи работниц» (1907 г.), готовилась к Всероссийскому женскому съезду - проводила занятия с работницами и создала специальную группу работниц для участия в нем (1908 г.). Это была попытка инициировать женское пролетарское движение «сверху» для достижения тактических и стратегических целей социал-демократической партии и рабочего движения.

Женские рабочие организации создавались и феминистками (например, Московский клуб работниц при Обществе попечения о молодых девицах), но не самими работницами. Эту ситуацию формировали объективные причины.
Главной причиной, не позволившей оформиться самостоятельному пролетарскому женскому движению явилось отсутствие его собственной идеологии. Другими словами, отсутствовала концептуально организованная система ценностей, представлений, идей, описание будущего, описание механизмов влияния на социальные процессы по достижению этого будущего с позиции определенной социальной группы - в данном случае работниц. Как уже говорилось, марксизм, предложенный в качестве идеологии женского рабочего движения, утверждал вторичность и вспомогательную роль работниц в процессе социальных изменений, постулировал руководящую роль пролетариата, в состав которого, конечно, входили женщины, но где они были представлены относительно недавно и находились в меньшинстве. Подобная идеология не могла служить ресурсом движения, не могла мобилизовать женщин на участие в движении. Именно идеология вырабатывает нормативные требования, определяет цель, тактику и действия движения, влияет на формирование его организационной структуры.
Согласно теории мобилизации ресурсов говорить о движении всерьез можно только тогда, когда оно имеет организационную основу и, развивая эту идею, можно утверждать, когда эту основу составляют самодеятельные организации. В данном случае отсутствовали и самостоятельные организации, и инициированные «снизу» коллективные действия. Возможно, в то время казалось, что внешних усилий достаточно для того, что бы создать движе-

ние. Так, Е. Д. Кускова считала, что в России существует «реалистическое» и «метафизическое» женские движения. Первое было то, что устанавливало зависимость положения женщины от существующего социального строя - капитализма, то есть пролетарское женское движение. Второе - то, что строило свои выводы и коллективные действия на «половой дифференциации», то есть феминистское249. Но, прослеживая дальнейшее развитие событий, можно утверждать, что реального женского пролетарского движения до 1917 года в стране не было.
Создаваемые «сверху» женские рабочие организации с заданными вспомогательными и обслуживающими целями имели соответствующие структуры, соответствующий репертуар коллективных действий. Так, задача межфракционного клуба работниц (Общества взаимопомощи работниц), инициированного А. Коллонтай, была сформулирована ею как подготовка «женской силы» «для работы в партии и в классовых профессиональных союзах»250. Коллонтай прямо заявляла, что женское рабочее движение находится в тени великой борьбы пролетариата. Это не была осознанная борьба за собственные права.
Женское рабочее движение представлялось руководству РСДРП(б) как подсобный инструмент в деле достижения своих целей. Коллонтай в ситуации очередной размолвки с большевиками жаловалась на гонения со стороны большевиков как «по поводу попыток вызвать к жизни женское рабочее движение в России», так и о попытках большевиков забрать движение в свои руки, когда оно им понадобилось в изменившихся условиях Первой мировой войны251. Перемена тактики большевиков была вызвана распространением среди европейских социалисток пацифистских настроений, которые не совпадали с ленинской установкой о превращении войны империалистической в войну гражданскую. Для продвижения ленинской идеи большевики создали в 1914 году журнал «Работница», который как орган российского женского рабочего движения должен был противостоять Международному женскому секретариату, стоящему на пацифистской позиции. Это было создание фантома российского женского рабочего движения и тактика манипулирования международным женским социалистическим движением.
Вывод Дж. Чафитц и А. Дворкин (J. Chafetz и A. Dworkin), что борьба женщин в рядах рабочего, социалистического, коммунистического движения являлась борьбой за права мужчин252 более чем справедлив для России начала века.
Женское пролетарское движение начало оформляться зимой-весной 1917 года, когда работницы предприняли первые самостоятельные акции. Идеология женского рабочего движения не получила в России развития до Октябрьской революции, после которой сложилась принципиально иная структура политических возможностей. После октября 1917 года реализация равноправия женщин была декларирована как государственная политика, и в этой новой политической ситуации пригодились многие наработки

российских феминисток. Начиная с этого времени можно говорить о соединении феминистских и марксистских теоретических установок и практик и о появлении в России марксистского феминизма.
Две политические силы - феминизм и социал-демократия создали условия для появления женского пролетарского движения и марксистского феминизма. Этими условиями были: разработанная феминистская теория и идеология и практика создания женских рабочих организаций.
Появлением реального женского пролетарского движения можно считать 1917 год. Работницы крупных промышленных городов к тому времени уже не были аморфной, безвольной и ведомой массой. Они проявили сплоченность и политическую волю в событиях февраля 1917 года. Часть работниц безоговорочно стояла на большевистских позициях, отторгая идеи феминисток как «буржуазные», часть разделяла эти идеи. Но в любом случае предтечей женского движения работниц был русский либеральный феминизм, актуализировавший проблемы женщин. Существование женского рабочего движения оказалось ярким и кратковременным - оно в принципе не могло вписаться в новый социальный порядок.
А. М. Коллонтай в работе «К истории движения работниц в России»253, в своих мемуарах254 писала историю не существовавшего женского рабочего движения. Более всего она пыталась отделить феминистские идеи от женского рабочего движения. Начало женского движения работниц она начинает с 1870-х годов - с первых забастовок женщин на текстильных фабриках. По ее словам, работницы в то время не видели необходимости объединяться в организации, а «классовый инстинкт» удержал их от «братания с феминист-

Демонстрация работниц. Апрель 1917 г.
На транспаранте: «Товарищи рабочие и солдаты! Поддержите наши требования!»

ками». Описание деятельности феминистских организаций дано в духе нарождающегося стиля сталинского новояза: «тлетворное влияние феминизма заражало в 1905 и 1906 годах не только меньшевичек и социалисток-рево- люционерок, но и отдельных видных и деятельных в то время большевичек»255. 0 Первом Всероссийском женском съезде 1908 года она писала так: «С пеной у рта накидывались на работниц и на представительниц партии завзятые феминистки вроде Мирович, Кальманович, кадетки Тырковой и др.»256, «резолюции эти (работниц. - И. Ю.) систематически отклонялись буржуазным большинством съезда»257. Все это создавало «серьезную опасность для единства рабочего движения». «В те дни приходилось еще отстаивать ясное и сейчас уже неоспоримое для каждой сознательной работницы положение, что в обществе, основанном на классовых противоположностях, нет места единому женскому движению»258.
Создание движения работниц она относит к заслугам «группы социал- демократок». Связь женского рабочего движения с международным социалистическим она прописала через собственное участие в социалистических женских конгрессах. На фоне этой идеалистической картинки диссонансом звучат ее слова о равнодушии большевиков к женским проблемам. Во всех своих работах на женскую тему Коллонтай проводила партийную позицию - партия большевиков не признает «отдельного женского движения, самостоятельных союзов и обществ работниц». Воспитывать из «многочисленного женского населения» строителей коммунизма будет сама партия.